Мне время дуло в лицо,
Покрывая белым виски,
А я всё смотрел в окно
На твои молодые соски.

Обрывается моя жизнь,
И вот меня уж несут,
А я всё смотрю в окно
Как они, набухая, растут.

У могилы моей, без цветов,
Стоит роща и маленький пруд,
А я всё смотрю в окно,
Как соски твои в школу идут.

Черви полностью выели мозг
И в кишках завелись муравьи,
А я всё смотрю в окно
Как выходят замуж соски.

Как работать идут на завод,
Как они нарожали детей,
Как проходит их первый развод,
Как проходит их жизнь без затей.

И вот рядом со мной их кладут
И читают прощальную речь,
И тогда отложу я окно,
Чтоб в гробу поудобнее лечь.

Вот у мишки чакры вскрыты,
И из вен течёт нектар,
А из зайчика стигматов
Наполняют самовар.

У ежа вместо иголок
Выросла копна волос,
А у белочки-шалуньи
Мироточит лоб и нос.

Вот у лося на кресте
Благовония везде.
А у филина в глазах
Только
    страх!
        страх!
            страх!

Ну-ка, чакры всех зверей,
открывайтесь поскорей!

Дорогая, продай мне лицензию
Для доступа к твоему телу,
Я хочу ублажать себя досыта
В тот же миг, когда захотелось.

Мне нужны права на использование
Твоих скрытых системных ресурсов,
Чтобы мог их легально использовать
После наших трёхмесячных курсов.

Я не буду искать к тебе крэков,
И забуду пиратских блондинок,
Разработаем вместе потомство,
На какой-нибудь день Валентина,

Обновленье всего гардероба,
Я скачаю тебе в магазине
Будем тёплой программной средою
Нажимать на «Добавить в корзину».

Дорогая, продай мне лицензию
Чтоб легально общаться друг с другом.
Твой на веки, В. В. Соловьёв,
(Именуемый дальше «Супругом»).

Пролитый чай, бензина лужей,
Как краска красная течёт.
Как масло, липкой стойкой жижей,
Журчит водицей через брод.

Течёт стремительно и славно,
Струится, льётся и бежит,
Ползёт росою, мчится каплей,
Как водка, сладостно скользит.

Несётся чай среди предметов,
Среди фарфора, серебра,
Среди газет, кабриолетов,
Домов, столбов, людей, стекла,

Аптек, стрип-баров, магазинов,
Среди тебя, среди меня.
Чай это жидкий царь напитков —
Его мы пьём день ото дня.

Он покрывает континенты,
Своей божественною влагой,
Как инь и янь, как элементы,
Как камень-ножницы-бумага.

И как сверкающая ртуть
Свернётся шаром где-нибудь.

Про ватрушку Демьян написать захотел, Взял он мел, сел за стол, началось дело дел. И строка за строкой полилась, как ручей, он стихи сочинял, словно из кирпичей, каждым словом своим тему он раскрывал, эпилог, апогей и бесславный финал. Всё, закончен сей труд, началась проза дней, он к издателю шёл вместе с рифмой своей, но корыстный реактор его поджидал и ватрушку исправил на бублик.

Всё. Поломанный слог. Не с чем больше идти, и Демьян начинает от злобы кипеть.
Как посмел тот редактор ему всё смешать, как он мог переделать такой гладкий текст.

И уходит в запой наш несчастный Демьян, он лежит под столом нескончаемо пьян. И внезапно он видит, что рифма пришла, и про бублик не страшно, рассеялась мгла. Похмелившись в припрыжку бежит он в печать. Вот! Смотрите стихи! Не могу я молчать! Изумился издатель, прочёл до конца, потрепал за щеку, и сказал «Молодца! Мы сей труд издадим мировым тиражом, и теперь тебе стоит заняться коржом. Так беги же домой, продолженье писать, ну а дальше напишем про хлеб и сухарь»

— Про сухарь?
— Про сухарь!
— Ну… хорошо, я попробую…

Вот Демьян сидит дома, сидит за столом. Вдохновения нет, отложил на потом. Как писать про хлеба, про сухарь, про батон, если вовсе не любит покушать их он? Нет, не буду писать, решает Демьян и с серванта берёт свой гранёный стакан. Наливает в него не кисель и не спирт, наливает в него он прекрасный кефир.
О кефир, ты напитков король!
Ты играешь в кишечнике важную роль!
Ты прекрасен и бел, ты душевный бальзам!
Обещаю, кефир, я тебя не отдам.
Не придам, не солгу тебе мудрый кефир,
Не сменяю на сыр, мармелад и зефир,
Не расстанусь с тобой я теперь ни на час.
Мы с тобою вдвоём, никого кроме нас.

Хлоп!