Сцена № 1:

Автор:
Лоботряс и коротыш
в поле шли нарвать камыш.
Вдруг навстречу этим братцам
Прыгнула лихая мышь!

Мышь:
«Долой скорей идите вон!
Камыш рвать в поле — моветон
Расскажу иначе об этом военным,
Они вас успокоят поленом здоровенным!»

Лоботряс:
Я отступать не привык с роду,
И если надо, в угоду
Вам, хозяин мышь,
В рабство отдастся коротыш.

Коротыш:
Ничего себе измена —
или в лоб меня поленом,
или в рабство отправляться.
И куда теперь деваться?

Мышь:
Мне рабов не надо право,
Но вот есть на поле жаба,
И если вы её оседлаете,
То смело камыши мои срывайте!

Братья:
Это способ, это дело,
Оседлаем жаб умело
И тогда без разговоров
Срубим мы камыш топором.

Братья идут в поле.

Сцена № 2:

Жаба:
Люблю пугать мышей наивных,
Люблю скакать в просторах дивных.
Хочу поесть я, Комаров,
А как ты смотришь на коров?

Комаров:
Корову бы отведал я сейчас,
Но только вот беда — мешает глаз.
Его я проколол взирая на закат,
Карман мой врачебных не тянет затрат.

Жаба:
Ну если ты не способен поесть,
Тогда пропала твоя честь,
Что ж приятель будь здоров —
Поем тогда я комаров!

Жаба съедает Комарова. Появляются братья.

Коротыш:
Смотри, смотри какое диво-
Жаба ест людей лениво.
В пузе у ней человек лежит,
Из под седла не убежит.

Братья седлают жабу.

Братья:
Жаба лихая неси нас вперёд,
Как самолёт и как вертолёт,
Покажем крысе жабу лишь,
И в поле — собирать камыш!

Братья приводят жабу к мыше.

Сцена № 3

Мышь:
Вот спасибо, удружили, я ни как не ожидала.
Я считала двух людей будет в этом деле мало.
В деле себя вы хорошо проявили,
И желание моё удовлетворили.

Братья оставляют жабу, и отправляются в поле.

Сцена № 4

Лоботряс:
Нарвём камыша теперь мы в волю,
То то будет теперь нам раздолье.
Сварим из него мы клей-цемент,
Который склеивает за момент!

Коротыш:
Рви, братец, не теряя сил,
Хоть мышь к нам благосклонен был,
Но всё же стоит поспешить,
Что б дело наше завершить!

Начинается рассвет. Братья превращаются в камень.

Сцена № 5 (в то же время)

Мышь:
Вот жаба и пришёл черёд твой.
И сколько не кричи не вой,
А я в тебе проем дыру,
Пускай ты мне не по нутру.

Мышь съедает живот жабы и умирает. Жаба умирает от потери крови. Вылезает Комаров.

Комаров:
Не взять живьём Комарова никому,
Небыло ещё такого светлого уму,
Который догадался бы сорвть камыш,
Что сердце моё приводит в тишь!

Сердце Комарова замирает.

Ой ой! Умру ведь я сейчас!
Мне боли не доставил глаз,
Как та что я сейчас терплю…
Весна, тебя лишь я люблю.

Комаров умирает. Занавес.

Изящные маленькие стулья, которые так любят ставить в своих заведениях хозяева уютных кафе, являлись для Михаила Михайловича серьёзной проблемой, поэтому он старался избегать таких мест, и ходил пить кофе только туда, где сидеть за столиком можно было бы на диванчике. Расположившись в ожидании официанта, первым делом Михаил Михайлович всегда принимался раскладывать свои неизменные атрибуты — кошелёк, который Михаил Михайлович любил называть «портмоне», маленький телефончик, пачку сигарет и блестящую хромовую зажигалку с литерой «М» на стороне.

В этот раз сперва Михаил Михайлович положил телефончик и кошелёк справа от себя, а зажигалку с пачкой сигарет слева, симметрично выровняв их с пепельницей, солонкой, перечницей и стаканчиком зубочисток находящихся в центре стола. Понаблюдав на такое положение вещей, и обведя взглядом всё заведение в поисках настенных часов и обслуживающего персонала, Михаил Михайлович решил переложить зажигалку на пачку сигарет, а телефон на кошелёк. Но если зажигалка лежала на пачке достаточно уверено, то вот телефончик норовил скатится с округлого и тугого кошелька, поэтому Михаил Михайлович решил что можно было бы вытащить из него вкладыш с визитками, чтобы сделать его более плоским. Перекладывая визитки во внутренний карман пиджака, Михаил Михайлович не заметил, как к нему подошёл официант и вежливо предложил ему меню.

— Ничего не надо, — поспешил избавить себя от меню Михаил Михайлович, — мне, пожалуйста, чашечку кофе.
— Двойной? С молоком или без?
— Двойной чёрный.
— Что-нибудь ещё?

Михаил Михайлович улыбнулся и помотал головой, объясняя что больше ему ничего не надо. Официант упорхнул, оставив в воздухе после себя звонкую фразу «Сиюсекундочку». Положив телефон на выровненный кошелёк, Михаил Михайлович несколько раз подтолкнул его указательным пальцем, выровняв по центру. Как только на столе всё стало идеально красиво Михаил Михайлович решил выкурить сигарету. Сигареты были с угольным фильтром, с дырочками, и в неудобной плоской квадратной пачке. Курил их Михаил Михайлович исключительно из-за того, что однажды видел такую же марку сигарет в интервью у одного влиятельного политика. Достав сигарету, Михаил Михайлович постучал ею по столу, как это делал дедушка Илья, обучая маленького Михаил Михайловича математике, поднёс ко рту и обнял её толстыми губами. Взяв зажигалку, Михаил Михайлович обратил внимание на порядок собственных атрибутов, и решил на время переложить телефон с портмоне на середину стола. Прикурив, он положил зажигалку между пепельницей и телефоном. Предметы организовали крест. Слева лежала пачка сигарет, справа портмоне, в центре зажигалка, ближе к нему телефон, а дальше всего пепельница, соль, перец и зубочистки. Затянувшись несколько раз, Михаил Михайлович обнаружил, что пора стряхнуть пепел. Для этого он поменял местами телефон и пепельницу, чтобы последняя была к нему поближе. На столе по-прежнему сохранялся симметричный порядок.

Официант принёс кофе, сахарницу и маленькую ложечку, блюдце с тремя печеньями и подставку с салфетками. Спросил, не надо ли чего-нибудь ещё и, узнав, что Михаилу Михайловичу можно нести уже счёт удалился.

Новые предметы оказались совершенно не на своих местах. Михаил Михайлович поставил пепельницу слева от себя, чашку с кофе поставил справа. На центр стола переместил блюдце, перед ним положил ложечку, за блюдцем поставил сахарницу. Слева, ближе к себе, он пододвинул пачку сигарет, и опёр на не одной стороной зажигалку. То же самое симметрично произвёл с портмоне и телефоном. На дальнюю левую сторону стола Михаил Михайлович передвинул соль и перец. На дальнюю правую — подставку с салфетками. На столе сформировался правильный шестиугольник. Всё это время он курил, не вынимая сигареты изо рта, как в студенческие годы, когда играл в преферанс. В менее сосредоточенные минуты своей жизни Михаил Михайлович предпочитал курить, придерживая сигарету над пепельницей, постоянно постукивая по ней большим пальцем. Теперь же большая порция пепла, как и следовало ожидать, обрушилась с сигареты, и подхваченная сложными дивергенциями ветра из кондиционера, обдувавшими Михаила Михайловича, покрыла всю левую сторону пиджака.

— Эмм.. — зло и удивлённо сказал Михаил Михайлович на произошедшее, затушил сигарету, и принялся сдувать и стирать рукой пепел с чёрного тонкого пиджака, который, впрочем, висел на Михаиле Михайловиче как покрывало на клетке с попугаем.

Для того чтобы не сбить локтем чашку с кофе, Михаил Михайлович отодвинул от себя и чашку и часть предметов стоящих на столе. Пришёл официант и незаметно положил подле Михаила Михайловича счёт.

Справившись с оказией, Михаил Михайлович придвинул к себе чашку кофе, и продолжил пить. Поднося чашку к собственному лицу, взгляд его оббежал убранство стола. На столе не было видно никакого системного порядка, но в целом композиция была столь уравновешенной, и спокойной, что Михаил Михайлович даже поразился. Всё стояло на своих местах. Пепельница и сигареты были сдвинуты в одну сторону, зажигалка лежала рядом, повернувшись на бок. Центр стола, хоть и не был ничем занят, совершенно не оттягивал на себя внимания, из-за массивной планшетки со счётом, лежавшей по правую руку Михаила Михайловича. Ложечка развернулась, и создавая движение в верхнюю часть стола, которое впрочем очень гармонично прерывалось салфетницей. Просидев в молчании за столом несколько долгих минут, давших Михаилу Михайловичу насладиться прекрасным, он взял портмоне, достал от туда купюру, и, отметив, что целостность композиции теперь нарушена, собрал свои аксессуары и ушёл.

Иногда потом, когда Михаил Михайлович оказывался за столом в кафе или ресторане наедине сам с собой, он старался повторить увиденный эффект, раскидывая предметы по столу то так, то эдак. Но приблизиться, или даже сколь ни будь воссоздать ту гармонию, которую однажды посчастливилось наблюдать Михаилу Михайловичу, ему не удавалось.

— Вот если на полежний день пахота зубиной смолит, то значит к тёплой весне, — протянул Михаил, и ткнулся бородой в лопату. Валера задумался над словами, затянулся папироской, прикуренной от костра, и выдохнул в небо. Яркий луч фонаря в руках Арсения высветил дым, и чёрные точки комаров. Один из них только что напился крови из коровы Марфы Игнатьевны и пытался добраться до болота. В болоте тонула собака охотника Потапова. Старая кружка, наполовину заполненная заваркой, стукнулась об надвигающийся котелок и опрокинулась Потапову на паховую область, когда тот пытался налить в неё чаю. Иллюстрацию разреза паховой области изучала студентка третьего курса Галя Обручева, а изготовление чая на Краснодарском комбинате было приостановлено в связи с вышедшим из строя насосом, в который попал презерватив, выкинутый в минуту благостного умопомрачения Колей Крюкиным, старшим контролёром качества. Мальчик Алёшка, если бы он родился на свет, стал бы математиком, и окончив физический факультет познакомился бы с Анастасией Пробежкиной, учительницей старших классов. Ну а сейчас маленькая Настя сидит на окошке и смотрит на Луну, думая о том, что она подкинутый ребёнок. Луи Армстронг, прыгая по поверхности Луны напевает джазовую песенку, погружая космические ботинки в мягкий грунт.